Конспект Что мы узнали из книги «Руководство астронавта по жизни на Земле. «Руководство астронавта по жизни на Земле»: Чему могут научить полёты в космос Превратить учебу в самоцель, наслаждаясь процессом

Я знаю пять имен космонавтов: Гагрин раз, Титов два, Леонов три, Терешкова четыре, Армстронг пять. Собственно всё. Остальные имена я либо не помню, либо не знаю, а между тем, если верить Википедии на 25 ноября 2014 года насчитывалось 538 человек, совершивших орбитальный космический полёт. Один из них Кристофер Остин Хэдфилд, канадский лётчик-испытатель, астронавт канадского космического агентства, имеющий за плечами три космических полета, и автор книги «Руководство астронавта по жизни на Земле. Чему научили меня 4000 часов на орбите ». Надо заметить, это «короткое» и «легкое» название точно отражает авторский стиль Хэдфилда, он немного нудноват и склонен к громоздким конструкциям и повторам. Но это совершенно не мешает мне считать книгу крутой и очень важной.

В некотором роде, «Руководство астронавта» можно считать не только научно-популярной книгой о редкой профессии, но и пособием по мотивации и целеустремленности из раздела «Психология». Первые страницы, напоминали мне чем-то старую любимую повесть Хайнлайна «Имею скафандр – готов путешествовать»: «Везение» - сентиментальное слово. Ты считаешь невероятным везением то, что оказался на поле в скафандре, когда моя дочь звала на помощь. Но это не везение. Почему ты принимал ее волну? Потому, что был в скафандре. Почему ты был в скафандре? Потому, что всеми силами стремился в космос. И когда ее корабль послал сигналы, ты ответил. Если это «везение», то спортсмену «везет» каждый раз, когда он попадает ракеткой по мячу»

Хэдфилд пишет примерно о том же. Если ты к чему-то стремишься, если ты о чем-то мечтаешь - готовься к этому. Если у тебя есть хоть малейший шанс спеть с Элтоном Джоном – выучи его песню и когда судьба даст тебе шанс ты не облажаешься. Сюда же, к области психологии, можно отнести и вполне рациональные технические вещи, такие как отработка протоколов в процессе полета и пребывания на МКС. Как вам сама постановка вопроса: вот я на МКС, что может меня здесь убить? Пожар. Как это избежать? Пункт первый - делай так. Пункт второй - делай вот так. Никакой паники. Никакого хаоса. Просто следование протоколу. Звучит незатейливо, но в этом есть глубокий смысл. Если на серьезную проблему смотреть с позиции «ааабожемоймывсеумрем», то она чудовищна и неразрешима. А если составлять структурированный план

Любопытные нюансы, которые мне особо запомнились. Например, одно из последних собеседований, которые проходят соискатели на должность астронавта - с PR-службой НАСА, потому что (как я поняла) для них астронавт – фигура публичная, это должен быть человек, который будет пропагандировать работу НАСА и заниматься просветительской деятельностью. Казалось бы, какая разница умеет космонавт вести себя на пресс-конференции или нет? Выглядит немного странно, но смысл в этом есть. Тот же Хэдфилд, делал ролики о жизни на МКС и записал в невесомости уникальный клип на песню Дэвида Боуи Space Oddity, и получил миллионы просмотров на YouTube – это пример просто фантастически удачного пиара для НАСА!

Или вот социальный аспект. Когда человек в космосе, за его семьей закрепляется семейный помощник, это его коллега-астронавт, этакий «муж на замену». В его обязанности входит помогать семье во всем и поддержать их, если случится несчастье – все и всегда помнят о возможности такого исхода. Вообще, в изложении Хэдфилда, американский подход к космической программе кажется намного более человекоориентированным, чем российский.

Еще Хэдфилд рассказывает о вечеринках для родственников перед стартом, о русской предполетной традиции смотреть «Белое солнце пустыни», о разнице между Шаттлами и Союзами (между прочим, закрытие программы шаттлов в 2011 навсегда лишило десятки астронавтов шанса попасть в космос - они оказались слишком высоки для нашего компактного Союза!), о G-метре, который свой у каждой команды и всегда укажет членам экипажа начало невесомости. Так много необычного для меня рассказывает Хэдфилд, что я не обращаю внимания на порой излишне менторский тон, на некоторую эгоцентричность мировосприятия и склонность к самолюбованию, тем более что и на похвалы коллегам он не скупится.

У книги есть неожиданный эффект, рассказывая о бытовых мелочах, об учебе, работе и снова учебе, о выживании человека в самом неприспособленном для этого месте на свете, Хэдфилд удивительным образом делает космос ближе, он словно снимает романтический флер, созданный книгами и фильмами жанра Sci-Fi, и показывает реальность. И ты понимаешь, что космос это не часть голливудской мифологии, это наша с вами жизнь. Каждый день там, над нами, находятся люди, простые люди как я или вы, но, в то же время, это люди, которое творят, будущее. Да, это несколько пафосное высказывание и, конечно, я понимаю, что за каждым полетом одного человека стоит труд тысячи людей – физиков, химиков, конструкторов, техников, врачей, связистов и многих других. Но все же, космонавт (астронавт) – это звучит гордо для человечества))))

Шесть секунд до старта. Запустились двигатели, и нас толкнуло вперёд под действием этой новой мощной силы, приложенной к кораблю, который сначала накренился немного вбок, а затем снова вытянулся вертикально в струну. В этот момент в кабине - мощная вибрация и сильный шум. Ощущение, как будто огромный пёс схватил нас своими челюстями и треплет, а потом, усмирённый гигантским невидимым хозяином, выплюнул нас прямо в небо, прочь от Земли. Чувство волшебства, победы, мечты.

А ещё есть ощущение, что огромный грузовик на максимальной скорости только что врезался нам в бок. Но это нормально, ожидаемо, нас предупреждали, что так будет. Я просто продолжал держать ухо востро, бегло прокручивал в голове свои таблицы и контрольные списки, не сводил глаз с кнопок и лампочек над моей головой, поглядывал на мониторы компьютеров на предмет сигналов о проблемах, пытался не моргать. Пусковая башня уже давно была позади, и мы с рёвом неслись вверх, вдавливаемые в свои кресла с нарастающей силой,
в то время как топливо нашей ракеты сгорало и она становилась легче. Спустя 45 секунд ракета преодолела скорость звука. Ещё через 30 мы летели выше и быстрее, чем «Конкорд»: достигли числа Маха, равного двум, и продолжали набирать обороты. Как в гоночном автомобиле, только во много раз круче.

Я в космосе, невесомый, и чтобы попасть сюда, потребовалось всего лишь 8 минут и 42 секунды. Ну, плюс несколько тысяч дней подготовки

Через две минуты после старта мы неслись со скоростью, примерно в шесть раз превышающей скорость звука, а когда отошла первая ступень ускорителя, рванули вверх с новой силой. Я был полностью сконцентрирован на контроле параметров, но краем глаза заметил, как изменился цвет неба от светло-голубого до тёмно-синего, а потом и чёрного.

Затем внезапно наступила тишина: мы достигли числа Маха 25, орбитальной скорости, двигатели постепенно затихли, и я заметил, как несколько частичек пыли медленно поплыли вверх. Вверх. Я на несколько секунд отвлёкся от своих контрольных списков и смотрел, как они парили в воздухе и потом замерли, вместо того чтобы грохнуться на пол. Я почувствовал себя маленьким ребёнком, волшебником, самым счастливым человеком. Я в космосе, невесомый, и чтобы попасть сюда, потребовалось всего лишь 8 минут и 42 секунды. Ну, плюс несколько тысяч дней подготовки.

Подготовка

Иногда, когда люди узнают, что я астронавт, они спрашивают: «А чем ты занимаешься, когда не летаешь в космос?» У них сложилось впечатление, что между запусками мы большей частью проводим время в комнатах ожидания в Хьюстоне и переводим дыхание перед следующим стартом. Обычно об астронавтах слышно тогда, когда они уже в космосе или собираются туда отправиться, поэтому такое впечатление не лишено оснований. Мне всегда кажется, что я разочаровываю людей, когда рассказываю им правду: почти всю свою трудовую жизнь мы проводим в тренировках на Земле.

В разные годы мне пришлось исполнять множество ролей, начиная от члена различных комиссий и заканчивая главой центра управления Международной космической станцией в Хьюстоне. Самая длительная работа в наземных службах, которой мне пришлось заниматься и на которой я, как мне кажется, принес много пользы, - оператора связи - сотрудника наземной космической службы, ведущего из центра управления полётами переговоры с космонавтами на орбите. Оператор связи выступает основным каналом информации между центром управления и астронавтами на орбите, и его работа - это нескончаемое испытание, похожее на кроссворд, который разрастается с той же скоростью, с которой вы его заполняете.

Когда в апреле 2011 года я снова полетел в космос в составе миссии STS-100, я уже гораздо полнее представлял себе всю сложную мозаику космического полёта, а не только свою маленькую роль в ней. Не буду обманывать, что не обрадовался бы шансу отправиться в космос раньше (понятно, что американские астронавты имели приоритет при распределении полётов шаттлов, ведь эти космические корабли производились в США и принадлежали американскому государству).

Открытый космос

Выйти в открытый космос - это почти как вскарабкаться на гору, поднять штангу, починить маленькую машинку и исполнить замысловатое балетное па,
и всё это одновременно, будучи при этом упакованным в громоздкий скафандр, который обдирает пальцы и ключицы. При нулевой гравитации многие простые задачи становятся невероятно трудными. Даже просто провернуть гаечный ключ, чтобы закрутить болт, может оказаться так же сложно, как поменять колесо на автомобиле, стоя на коньках с вратарскими перчатками на руках.

Выйти в открытый космос - это почти как вскарабкаться на гору, поднять штангу, починить маленькую машинку и исполнить замысловатое балетное па, и всё это одновременно

Поэтому каждый выход в открытый космос становится плодом многолетних чётко скоординированных усилий сотен людей и незаметного упорного труда, затраченного для того, чтобы убедиться, что предусмотрены все детали и случайности исключены. Сверхпланирование здесь необходимо, поскольку работа за бортом корабля всегда опасна. Вы рискуете, находясь в вакууме, который совершенно несовместим с жизнью. Если случится неприятность, вы не сможете просто умчаться обратно на корабль.

Я буквально годами практиковался работе в невесомости в гидролаборатории Neutral Buoyancy Lab, которая представляет собой по существу огромный бассейн в Космическом центре Джонсона. Опыт, полученный мной в первом космическом полёте и во время работы в Центре управления полётами, научил меня, как лучше расставлять приоритеты, как определить, что по-настоящему важно, а что просто было бы неплохо знать. Что означает оказаться за пределами МКС, как перемещаться около станции так, чтобы ничего не сломать, как проводить ремонт и настройку оборудования в реальном времени - это те главные вещи, которые мне необходимо было понять. На тренировках в бассейне я должен был отработать до автоматизма каждый свой шаг и каждое действие. Такой была моя задача.

Россия

В 2001 году я стал директором по операциям НАСА в России. В те времена большинство американских астронавтов не жаждало получить такую работу. Одних смущали былые противоречия и напряжённость между двумя странами, другие были не в восторге от того, что придётся столкнуться с чужой культурой (где даже алфавит абсолютно другой), лютыми зимами и отсутствием современных устройств, делающих жизнь комфортнее, таких как посудомоечные машины или сушилки для одежды. А вот для канадца, который успешно адаптировался к медлительности техасской речи и влажности
северной части Мексиканского залива, возможность несколько лет пожить в ещё одной зарубежной стране представлялась весьма захватывающей, так что я был счастлив получить это назначение. Я хотел извлечь максимальную пользу из проведённого там времени, поэтому мы с Хелен пошли на дополнительные курсы русского языка (трое наших детей в это время учились в канадских пансионах и университетах). Хелен перешла на удалённую работу в Хьюстоне, поэтому могла проводить почти каждый месяц со мной в Звёздном городке - учебном центре для космонавтов, расположенном примерно в часе езды от Москвы. В Звёздном НАСА построило для американцев несколько индивидуальных таунхаусов, и мы могли переехать в один из них. Но вместо этого мы поселились в обычном российском многоквартирном доме, решив, что таким образом у нас будет больше возможностей узнать страну и её людей.

Пока мы с Володей смотрели футбол, мы изрезали 70 килограммов мяса, извели по мешку лука и помидоров на салаты и выпили всё, что было в доме

Так и случилось. Нам приходилось много говорить по-русски. Мы с соседями устраивали отличные вечеринки с музыкой, танцами и совместным приготовлением шашлыка - очень вкусным русским вариантом барбекю. Помню, как один из местных водителей, Володя, решил посвятить меня в мистический процесс выбора, нарезки и приготовления мяса для шашлыка. На это ушло полдня, а потом ещё два дня мне потребовалось, чтобы прийти в себя. Водкой мы благословляли мясо, молдавским коньяком поднимали тост за всю
родословную свиньи, потягивали русское пиво, пока нарезали не до конца размороженную свинину на кусочки, красное вино вливали в маринад и в самих себя, и к концу дня мы произносили эмоциональные речи о красоте сырого мяса и мужских дружеских узах. Пока мы с Володей смотрели футбол на зернистом 10-дюймовом телеэкране, мы изрезали 70 килограммов мяса, извели по мешку лука и помидоров на салаты, в которые добавили несколько пучков разных измельчённых трав и приправ, и выпили всё, что было в доме. К концу вечера были готовы пять переполненных вёдер с нарезанной свининой, которую
полагалось пожарить на следующий день на огне. Мы стали почти одной семьёй (что оказалось очень кстати, ведь я забыл у Володи дома все свои вещи: пальто, шапку, камеру и ключи). И ещё я остался горд собой, потому что в автобусе, который отвозил меня домой, я смог сдержаться, и меня не вырвало. Ну а лучший, испытанный временем рецепт приготовления шашлыка, которому мы так тщательно следовали, так и остался для меня секретом, потому как я совершенно не помню, что и как именно мы делали.

Навыки

Многие из освоенных мною методик были довольно простыми, но при этом неожиданными и алогичными, в некоторых случаях похожими на остроумный афоризм, перевёрнутый с ног на голову. Астронавтов учат, что лучший способ снизить стресс - это беспокоиться о мелочах. Нас приучают смотреть на всё с худшей стороны и представлять себе самое плохое, что только может произойти. На самом деле при тренировке на симуляторах самый частый вопрос, который мы учимся задавать самим себе, звучит так: «Ну что ж, и какая будет следующая причина, по которой я могу погибнуть?» Ещё мы узнаём, что действовать как астронавт означает, кроме прочего, помогать семьям друг друга во время старта: привозить им еду, выполнять их поручения, держать дамские сумочки и бегать за салфетками. Конечно, преимущественно мы изучаем сложные технические вещи, но некоторые из них оказываются удивительно земными. Каждый астронавт сможет починить засорившийся туалет - нам постоянно приходится делать это в космосе. И каждый из нас умеет тщательно и дотошно упаковать вещи - нас этому научил «Союз», где все до одного предметы багажа должны быть строго определённым образом закреплены, иначе нарушится развесовка и балансировка корабля.

Страх

У людей сложилось представление, что, должно быть, очень страшно находиться в ракете с ревущими и изрыгающими пламя двигателями. Конечно, если вас
выдернут с улицы, затолкают в ракету и скажут, что до старта осталось четыре минуты, и так, между прочим, предупредят, что одно ваше неверное движение погубит и вас, и всех остальных - да, будет очень страшно. Но меня-то годами готовили, многочисленные группы экспертов помогали мне продумать,
как справиться почти с любой мыслимой ситуацией, которая могла произойти между взлётом и посадкой, поэтому мне не страшно. Как и любой астронавт, я участвовал в настолько большом числе очень реалистичных имитаций космического полёта, что, когда, в конце концов, двигатели запустились и заревели по-настоящему, моим главным чувством стал вовсе не страх. Я испытал облегчение - наконец-то.

Я всё ещё боюсь стоять на краю пропасти. Однако в самолёте или
в космическом корабле я уверен,
что не упаду вниз

По моему опыту, страх возникает тогда, когда не знаешь, чего ждать, и сомневаешься, что можешь контролировать происходящее. Если понимаешь, чего опасаться, то уже не чувствуешь себя беспомощным и боишься гораздо меньше. А вот когда информации не хватает, всё кажется опасным. Мне очень хорошо знакомо это ощущение, ведь я боюсь высоты. Когда я стою на краю обрыва или смотрю вниз с балкона высотного дома, у меня начинается бурление в желудке, ладони потеют, а ноги отказываются идти вопреки растущей панике, которая требует, чтобы я вернулся в безопасное место немедленно. Тем не менее эта физиологическая реакция меня нисколько не беспокоит. Думаю, каждому следует бояться высоты. Это всего лишь здравое чувство самосохранения, так же как боязнь питонов или бешеных быков.

Но я признаю, что для астронавта или лётчика боязнь высоты как-то не уместна и даже нелепа. Как я буду работать, если даже подъём на высоту вызывает во мне первобытный страх? А ответ прост: я научился не обращать на свой страх
внимания. Я всё ещё боюсь стоять на краю пропасти. Однако в самолёте или в космическом корабле я уверен, что не упаду вниз, хотя знаю, что нахожусь на большой высоте. Крылья, конструкция летательного аппарата, двигатели, скорость - всё это удерживает меня на высоте точно так же, как земная поверхность держит внизу на Земле. Знание и опыт позволяют мне чувствовать себя относительно комфортно на высоте.

Книга предоставлена издательством «Альпина паблишер»

Кому не интересно узнать, как устроены жилые модули МКС, как в космосе чистят зубы, как едят, спят и ходят в туалет? Чему обучают космонавтов перед полетом и чем руководствуются при наборе команды? Какие навыки необходимы на орбите и почему они полезны в повседневной жизни на Земле? Крис Хэдфилд провел в космосе почти 4000 часов и считается одним из самых опытных и популярных астронавтов в мире. Его знания о космических полетах и умение рассказать о них интересно и увлекательно уникальны. Однако эта книга не только о том, что представляют собой полет в космос и жизнь на орбите.

Это история человека, который мечтал о космосе с девяти лет - и смог реализовать свою мечту, хотя, казалось бы, шансов на это не было никаких. Это настоящий учебник жизни для тех, у кого есть мечта и стремление ее реализовать.

Мне не была предначертана судьба астронавта. Астронавтом я должен был сделать себя сам.

Не важно, насколько ситуация плоха, вы всегда сможете сделать ее еще хуже.

Квадратный астронавт, круглый люк. В этом вся история моей жизни. Вечное стремление разгадать, как добраться туда, куда я хочу, когда войти через дверь невозможно.

От того, как я проживу каждый свой день, на какие дела я потрачу время, будет зависеть, каким человеком я стану.

Совсем не нужно быть супергероем. Умение сопереживать и хорошее чувство юмора зачастую оказываются важнее.

Астронавтов учат, что лучший способ снизить стресс — это беспокоиться о мелочах. Нас приучают смотреть на все с худшей стороны и представлять себе самое плохое, что только может произойти. На самом деле при тренировке на стимуляторах самый частый вопрос, который мы учимся задавать самим себе, звучит так: «Ну что ж, и какая будет следующая причина, по которой я могу погибнуть?»

Чему научили меня 4000 часов на орбите

Посвящается любимой Хелен.

Мои мечты стали реальностью благодаря твоей вере, поддержке и неоценимой помощи

Предисловие

Миссия невыполнима

Через иллюминаторы космического корабля мимоходом наблюдаешь за чудесами. Каждые 92 минуты — новый рассвет, который похож на слоеный пирог: первый слой оранжевый, потом вклинивается голубой и наконец насыщенный, темно-синий, украшенный звездами. Потаенные узоры нашей планеты отсюда как на ладони: неуклюжие горы, возвышающиеся среди опрятных равнин; зеленые пятна лесов, обрамленные снегами; сверкающие на солнце реки, закручивающиеся и извивающиеся, как серебристые черви; распластавшиеся континенты, окруженные разбросанными по океану островами, словно хрупкими кусочками разбитой яичной скорлупы.

Когда я плавал в невесомости в шлюзовой камере перед первым выходом в открытый космос, я знал, что нахожусь в одном шаге от еще более величественной красоты. Достаточно выплыть наружу, чтобы оказаться посреди грандиозных декораций Вселенной, будучи при этом привязанным к кораблю, который вращается вокруг Земли со скоростью 28 000 км/ч. Об этом моменте я мечтал, ради него трудился почти всю свою жизнь. Но всего в шаге от великого свершения я столкнулся с нелепой проблемой: как сделать последний шаг и выбраться из шлюза? Люк маленький и круглый, а я со всеми своими инструментами, закрепленными ремнями на груди, и огромным ранцем с кислородными баллонами и электроникой на спине — квадратный. Квадратный астронавт, круглый люк.

С тех пор как я стал астронавтом, я представлял себе выход в открытый космос как сцену из кинофильма: звучит торжественная музыка, громкость нарастает, я элегантно отталкиваюсь от корабля и выхожу в черное, как смоль, бесконечное космическое пространство. Но все прошло не слишком романтично. Я был вынужден запастись терпением и неуклюже протискиваться через люк, оставить возвышенные чувства и сосредоточиться на рутине: постараться не ободрать свой скафандр и не запутаться в страховочном фале, чтобы не предстать перед Вселенной стреноженным, словно теленок.

Я робко вытолкнул себя из люка головой вперед, чтобы увидеть мир таким, каким его видели всего несколько десятков человек. За спиной у меня был здоровый ранец с системой двигателей, управляемых джойстиком. Используя эти двигатели, работающие на сжатом азоте, я мог бы вернуться на корабль в случае, если других способов не останется. Верх мастерства в нештатной ситуации.

Квадратный астронавт, круглый люк. В этом история всей моей жизни. Вечное стремление разгадать, как добраться туда, куда я хочу, когда войти через дверь невозможно. На бумаге моя карьера кажется предопределенной: инженер, летчик-истребитель, летчик-испытатель, астронавт. Типичный путь для любого, кто встал на эти профессиональные рельсы — прямые как линейка. Но в жизни все не так, как на бумаге. В жизни случались и резкие повороты, и тупики. Мне не была предначертана судьба астронавта. Астронавтом я должен был сделать себя сам.

Все началось, когда мне было 9 лет. Моя семья проводила лето в нашем коттедже на острове Стаг в Онтарио. Отец работал летчиком гражданской авиации, и из-за частых полетов его почти никогда не было дома. Зато мама всегда была рядом. Всякую свободную от беготни за нами, пятерыми, минуту она проводила в тени высокого дуба за чтением. Мы со старшим братом Дэйвом были настоящими непоседами. По утрам катались на водных лыжах, а днем увиливали от домашней работы и, тайком пробравшись к каноэ, плавали по реке. Телевизора в доме не было, но он был у наших соседей. Поздним вечером 20 июля 1969 г. мы с братом пешком пересекли большое поле, отделявшее нас от соседского дома, и втиснулись в гостиную, в которой уже собрались почти все жители острова. Мы с Дэйвом устроились повыше, на спинке дивана, и, вытянув шеи, чтобы хоть что-то увидеть, уставились в экран.